.
«Житие Градоначальника Собакина и города чудного им ещё более ухорошенного»(Фрагменты) ... Поразмыслив и взвесив градоначальник Собакин понял, а в некотором смысле даже и осознал в чём причина которая к преступлениями приводит и благочинности в городе нарушает. Это руки.
"Все преступления совершаются руками - рассудил он логически, -
Поэтому если руки завязать, то и преступлений не будут, и благостность кругом произойдет".
На следующее утро глашатаи велели всем горожанам выходить из дому только и с завязанными сзади узлом руками, и никак иначе, а кто ослушается - тому четыре тысячи ударов хлыстом в ближайшем садово-парковом ансамбле.
Из этого вскоре вышло некоторое недоразумение. Поскольку граждане из Указа не сразу поняли – что следует завязывать, сами руки или всё-таки вервь поверх запястий, как некоторые смелые вольнодумцы предполагали, отчего произошло множество презабавных случаев, впрочем лекарь Чистогонов всем оказал достаточную помощь, то есть помазал мазью вывихнутое и велел больше не шалить.
Понемногу весть о затруднениях горожан дошла до благочестивого начальства нашего, и потянув спичку, выбрали они чиновника лицом столь жалкого что и бить его было даже жалко, а уж ругать и вовсе невозможно, чтобы он пошел к Градоначальнику с докладом и о случившемся затруднении по всей форме доложил.
А Градоначальник, следует сказать тут, весьма не любил когда складывались затруднения, поскольку логично предполагал что любое затруднение есть Недоработка и Упущение, а поскольку предположить что он, Градоначальник, допустил Недоработку или Упущение было совершено невозможно то из этого так же логично следовало что Недоработку или Упущение совершили или те кто доложил о затруднении, (что было бы даже лучше, так как сразу есть кого наказать), или лица неизвестные, что было бы хуже всего так как пришлось бы их разыскивать.
Градоначальник выслушал чиновника лицом жалкого, осведомился о его должности и звании, и с огорчением понял что звание его таково что понижать его уже и некуда, даже если очень бы хотелось власть употребить и непреклонность показать, но виду не подал. Наказывать в этом случае было бы неверной государственной политикой, а уж что-то - а правильную государственную политику Градоначальник чувствовал ещё с пеленок, когда на любые требования матери и Отца родного отвечал единообразно: «Угу! Угу!», ни словом ни делом ни помышлением не давая заподозрить себя в какой-либо нелояльности или измене.
Не ожидая пока измученные узлами горожане придут к нему с делегацией что Собакин не любил пуще всего, хотя изображал обратное, мэр (употребим тут это заграничное слово) велел принять меры достаточные и адекватные обстановке, и на этом указания прервал.
Услышав Приказ принять меры достаточные и адекватные обстановке чиновники немедля пошли писать бумаги, а также составлять отчёты о мерах адекватных и достаточных, и этим бы все и ограничилось, поскольку очень увлеклись они этим делом, дело-то знакомое, не первый год бумаги пишем, если бы не санитарный врач Чистогонов который прислал бумагу что если немедленно не будет разъяснений то половине города придётся выписать больничные по случаю вывихов и у некоторых и сотрясений мозгового вещества, а у него на больничные лимит и нехватка санитаров.
Идти в Градоначальнику второй раз смельчаков не нашлось, поскольку чиновник лицом жалкий идти наотрез отказался и сказал что и в первый раз такого страху натерпелся что теперь лучше повесится чем с докладом пойдет, и волей-неволей пришлось сочинять бумагу по существу.
Поразмыслив все было согласились что завязывать руки сзади узлом применяя верви было бы мерой правильной, и лишь отдельные самые прозорливые замечали что не дай Бог дело дойдет до Государя-императора, что не скоро но и такое бывало на их памяти, а поскольку Государь отличался нравом неожиданным то ещё неизвестно как оно обернётся, а если они про узел напишут то они и виноваты будут.
Опасность была явной и очевидной, но как избежать её никто не знал. В итоге, сломав с десяток паркеров написали бумагу, но так что из неё не совсем было понятно – велят ли они гражданам руки завязывать в порядке обязательном или в необязательном, или же вовсе просто рекомендуют, а уж граждане сами поутру решат – завязывать или нет, и назвали все это самозавязыванием, так и не пояснив горожанам что это такое, но норму о четырех тысячах ударов хлыстом в ближайшем садово-парковом ансамбле оставили, не написав впрочем в точности за что, чтобы граждане сами догадались о намерениях Законодателя, а если неправильно догадаются то они и виноваты.
Порешив таким образом чиновники разошлись по присутственным местам и дали гражданам надлежащие разъяснения, от которых горожанам стало совсем уже невыносимо, даже тем кто сумел уже сам руки себе узлом завязать, поскольку выражаться лица начальствующие старались непонятно и каждый по своему выразился, вроде как можно, но вроде как и нельзя, и только пресс-секретарь градоначальника Собакина который ничего не боялся так как был татарин просто сказал что всех кто не завяжет городовые будут ловить и бить, а потом клеймить всех куар-кодом - и в Сибирь.
После таких слов в городе всегда наступала тишина и благостность, так любимая градоначальником, а настоятель местной церкви даже объехал город с чудотворной иконой дважды, так все опустело, как вдруг выяснились новые затруднения.
Преступления действительно пресеклись, но огорчение состояло в том что не все возрадовались этому искренно и должным уставным образом. Число карбонариев нежданно-негаданно пополнили купцы первой гильдии, которые вскоре заметили что работники их с завязанными руками должного дохода не создают, а больше сидят дома и руки там себе вяжут, а вместо работы рассказывают им про самозавязывание, а жалование просят. Что же касается купцов поменьше, так они и вовсе бузить стали что разорены, и, не стесняясь, стали Градоначальника называть гондоном и некоторыми другими нехорошими и злыми словами. Измена проникла и ниже: уже и сами работники просидев неделю с завязанными руками и без жалованья стали роптать, что пора бы и получку, а то уж совсем дальше некуда.
Слухи эти вскоре дошли до Градоначальника Собакина и немало его огорчали, на что вышло послабление: салонам красоты и публичным домам и ещё некоторым разрешили рук сзади не вязать, ну а остальным вдвойне по строгости было велено все соблюдать, и снова про куар-коды и Сибирь напомнили.
(продолжение следует)
... 
